Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

вы не сидите спокойно? Вас ждут? — спросил Мрозовский, кивая в сторону окна.

— Сесть спокойно я успею всегда. Какие мои годы… — сторож подался вперёд и зашептал, озираясь на массивную дверь кабинета: — Никто меня не ждёт, а сегодня копальщики придут — похороны богатые на завтрашнее утро назначены.

— Кого хоронят?

— Жену известного в старом городе нотариуса. Знаете, есть такой Рафаэль Гольдман, его папаша когда-то держал мыловарню. На те мыльные деньги он выучил сыночка. Сначала хотел учить на скрипача, а потом, мадам Войцеховская, что из филармонии, открыла Гольдманам глаза, все поняли, что Рафику слон наступил на оба уха и его срочно отправили в университет. Постигать юридические науки. В общем, жена Рафика Гольдмана долго болела и отдала Богу душу. А людей признательных её мужу много, потому и венков будет много и Гольдман не поскупится на пышные похороны.

— Ещё раз напоминаю, что разговор наш конфиденциален. Помните об этом. Пан Пётр, «двуйка» вас не забудет, — сказал Мрозовский и протянул руку сторожу.

— Лучше бы она про меня забыла, — ответил сторож, отвечая на рукопожатие.

Сторож вышел за дверь, Мрозовский брезгливо поморщился, достал из стола большой белый платок, смочил в воде из графина и тщательно обтёр руку.

К ночи следующего дня, обрядившись как рыбаки, трое мужчин подходили к городскому кладбищу. Если вдуматься, то возле кладбища рыбу не поймать. Не потому, что плохо клюёт, а потому что река в Жолкеве называется Свинья. Говорили, что название к ней прилепилось с тех времён, когда почти триста лет назад, во время Северной войны, в городе находился штаб самого Петра Первого. Здесь он разрабатывал планы баталий со шведами. Вроде как, самодержец и обозвал речушку таким словом. А за рыбой можно на ставок отправиться, но к нему из города по другой дороге ехать. Там можно вполне прилично наловить: хватит и для себя, и соседей угостить. А кто порасчетливее, то и продать сможет. Какая хозяйка откажется купить рано поутру свежепойманную щучку или сома?

Но если к нашим рыбакам, идущим вдоль кладбища, присмотреться, то при них никакого рыбацкого снаряжения не увидишь. То есть они идут не с пустыми руками, но рыбу этим не поймаешь.

Мрозовский сжимал в ладони рукоять маузера. От нервного напряжения ладонь взмокла, и приходилось перекладывать маузер попеременно из руки в руку, обтирая ладони о штанины. Широкий и коренастый, вполне бандитского вида сыщик, Миша Гроссман держал за поясом наган, нервно ощупывая его всякий раз, чтобы убедиться, что не потерял. Самый юный, Виктор Мазур, шел, выставив впереди себя парабеллум и приседая на каждый шорох. Мрозовский больше всего боялся, что их заметят и поднимут на смех. А до взятия преступников и дело не дойдёт.

— Виктор, не нужно размахивать оружием, как деревянной сабелькой, — язвил Гроссман.

— Почему это деревянной? — переспросил Мазур.

Гроссман беззвучно затрясся от смеха.

— Потому что я бы не дал вам другого оружия.

— Прошу паньства, говорите потише, — сказал Мрозовский, подняв одну руку вверх.

— Что вы там увидели? — Мазур выставил парабеллум в ту сторону, куда смотрел Мрозовский.

— Пан Эдвард, на Бога! Заберите у него оружие, иначе он нас здесь похоронит! — возмущался Гроссман.

— Действительно, Виктор, уберите в карман. Оружие — это не игрушка. Вдруг вы нажмёте на курок?

— Почему я нажму на него вдруг?!

— Со страха! — Гроссман снова беззвучно затрясся.

Мазур убрал парабеллум в карман куртки, бормоча ругательства, и пошел к кустам шиповника помочиться. Он почти расстегнул ширинку, как ветки кустов раздвинулись, и прямо на него вышел кладбищенский сторож. Свет от луны ярко осветил спитое лицо сторожа и слегка выкрасил в синеватый цвет.

— Пан Мрозовский, это вы? — спросил сторож, прищурив глаза.

Мазур перекрестился и тут же смачно выругался.

— Я здесь, — сказал Мрозовский и помахал рукой.

— А это кто такие?

— Мои помощники на случай стремительного отхода бандитов.

— Ага, — кивнул сторож. — Эти помогут отойти. Стремительно. И, главное, недалеко совсем идти — вот и ямы опять наготовили, — он повозмущался для порядка, поманил всех за собой и повел по дорожке между склепов.

Чем дальше заходили в глубь кладбища, тем холоднее становилось Мрозовскому. Становилось не просто холодно, а возникало навязчивое ощущение, что он сам лежит под одной из могильных плит и влажная земля обнимает его последнее пристанище. Сырость проникает сквозь сбитые доски, подушка отсырела и пахнущая грибами влага покрыла лицо…

Окончательно испугавшись своих мыслей, Мрозовский кашлянул, потом еще раз, а затем и вовсе зашелся кашлем.

— Что-то вы, пан Мрозовский, как чахоточный, — заметил сторож. — Никак подхватили заразу.

— Ничего я не подхватил, пан Пётр! — разозлился Мрозовский. — Ваши домыслы оставьте при себе. Лучше за дорогой смотрите, пока не завели нас неизвестно куда.

— А что мне за ней смотреть. Никуда дорога не денется. Это вы смотрите со страху никуда не деньтесь, вот вас как колошматит.

— Холодно здесь.

— Ну да! — тихо засмеялся сторож. — Это на вас покойники страху нагоняют. А ночь тёплая. Завтра день хороший должен быть. Видите, какие звёзды на небе? — и, не дожидаясь ответа, махнул рукой на свежую могилу, — Стойте, пришли. Вот она — могилка Фани Гольдман. Пусть покоится она с миром. Располагайтесь, где вам удобно, а мне и издали неплохо видно.

Сторож ретировался в ближайшие кусты от греха подальше, а Мрозовский с помощниками спрятался за венками. Вовремя они успели. Ждать долго не пришлось, вскоре послышались тяжёлые шаги, и к могиле подошли двое. У одного в руках были лопата и мешок, а у второго — лопата и ведро с верёвкой. Из засады гробокопатели неплохо просматривались, только лиц при лунном свете нельзя было разобрать. Они немного потоптались, покурили по одной, и принялись раскапывать могилу. Работали споро — видно, что делать это им приходилось не в первый раз.

Когда один из преступников залез в яму и стал на крышку гроба, Гроссман потянулся из укрытия и дёрнул второго за ногу.

— А-а-а! Спасите! Отпустите, заради всего святого! Ой, мама-а! — гробокопатель заорал, думая, что это покойник ухватил страшными пальцами, и свалился на напарника. Напарник остолбенел, застонал и потерял сознание.

Когда гробокопатели пришли в себя, на них сверху смотрело три ствола.

— Что вы там, заснули? Лезьте наверх, хватит прохлаждаться, — прикрикнул на гробокопателей Мазур. Он расстроился больше всех, так хотел проявить себя в поимке преступников. И теперь готов был сорвать злобу на неудачливых копателях. — Что ждёте, черти?

Мрозовскому же всё казалось безразличным, хотелось поскорее домой, принять ванную и забыть кладбищенское приключение, как страшный сон.

* * *

Одним их гробокопателей оказался